Весенняя прогулка в осень

...поджарая овчарка дернула поводком и неуклюже перегородила дорогу.

- Сумасшедший пес, - виновато заглянул в глаза хозяин, - приспичило, видите ли, вот он и бросился вам наперерез. Вы нас извините...

-Ерунда, бывает...


Чинные голландские бюргеры любят прогуливаться здесь семьями, выгуливать себя, детей и собак. Чем не пасторальная идиллия - пешая тропинка северной Голландии, ведущая в каких-нибудь пятнадцати километрах от немецкой границы вдоль лесной опушки, мимо образовательных плакатов с картинками планет солнечной системы к цепи из четырнадцати гигантских астрономических тарелок, устемленных в беспристрастно-далекое небо.




Тропинка юрко вьется по лесу, и сквозь привычный серо-зеленый налет европейской стабильности и состоятельности ведет в кажущийся покой, уют, и семейное единение...

Прогуливающийся бюргер привычно удивится еще одной демонстрации достижений цивилизации: модели, поясняющей принцип работы спутникового приема и передачи. Две тарелки, расположенные на расстоянии сорока метров, и сфокусированные таким образом, что звук отражается совершенно невероятным образом. Бюргер тихонько шепнет в тарелку, и его партнер, находящийся на весьма значительном расстоянии, услышит его так близко и отчетливо, как никогда не слышал в реальной жизни...






«... вот это да...» - довольно хмыкнет бюргер, и продолжит свою ленивую прогулки по этому странному лесу...




Не так давно, всего каких-нибудь тридцать - сорок лет назад эта дорога вела к лагерю иммигрантов из Индонезии. Здесь коротали они первые свои месяцы пребывания в этой пока еще чужой стране, уча язык и осваивая новый, и такой непривычный быт в этих странных холодных бараках местечка с труднопроизносимым для них названием Westerbork.




Слухи о месте ходили разные: гнилое, дескать, со страшным прошлым, но где уж было им, озабоченным обустройством на новой своей родине было до этого прошлого. Где уж было им думать о том, что совсем недавно...




---------------------


Как и сама голландская провинция Дренте, голландский транзитный лагерь Westerbork остался на отшибе истории, и почти не связывается с ужасами Бухенвальда или Освенцима. Здесь еще не жгли, не убивали и не насиловали. Здесь стыдливо и украдкой отворачивали глаза, и медленно забирали надежду у ста четырех тысяч голландских евреев и цыган. Забирали под звуки оркестра, с парикмахером, школой для детей-сирот, магазином дефицитов для денежных (а их было немало): все до поры до времени, до перевода в Аушвиц, Собибор и Берген Белзен.


(Надписи на камнях: "в ... было убито ххх евреев и цыган из Голландии")










Здесь все было спланировано на славу, с немецкой педантичностью и голландской преданностью порученному делу. Женские бараки отдельно, мужские – отдельно, тропинки – кратчайшим путем. Количество койко-мест, емкость бараков, экономическая эффективность перевозок рассчитаны лучшими специалистами своего дела.




Обзорная пристрельность сторожевых башен поверялась по угрюмым стандартам старших-братьев-лагерей, имевших несравнимо более богатый опыт в охотничьем деле. Глобальный конц-подход в действии…






… …

А их... совсем недавно успешных и уверенных в себе, их привозили железной дорогой, все еще верящих или хотящих верить в ложь потерявших сердце и облик. Среди них была и Анна Франк, и ее отец, и десятки тысяч других таких же, ушедших в небытие и забвение.





Да, они были всего лишь людьми, и до конца не верили в конец, в тупик.




Уж кто-кто, а они-то знали цену привычной немецкой аккуратности и культуре, и трактовали их по-своему, как было спокойнее, и как хотелось. И писали они домой письма и открытки, полные не слез, но надежд:




Сто четыре тысячи надежд, сто четыре тысячи душ, маленьких разных кирпичиков, прошедших здесь через потери, унижения, страдания и неизвестность...










Что ж, Анне повезло больше других - хрупкая трогательная девчушка, она оставила о себе дневники памяти, и заслужила всемирного признания. Но и она не избежала страшного шестьдесят седьмого для штрафников - непокорность и любопытство здесь наказывались сполна...







Комендант лагеря... должность ответственная, высокооплачиваемая. Условия работы непростые, сроки сжатые... где их готовили, какие требование предъявляли к образованию, опыту работы, личностным характеристикам?

Представляю объявление в разделе «Требуются» газеты «Фашистский Вестник» начала 39-го года:

«Начальник концентрационного лагеря, должность номер 666.1X. Успешный кандидат должен соответствовать следующим условиям: минимум 5 лет доказанного опыта в области планирование, транспортировки и хранения. Опыт руководства коллективом широкого профиля, умение контролировать стрессовые ситуации, железная выдержка и воля. Необходимо знание немецкого и голландского языков; знание славянских и еврейских языков является преимуществом. Готовность к частым краткосрочным командировкам, и к шестимесячной стажировке в материнском концлагере на территории Польши…»



Коменданты любили Моцарта и Бетховена, порядок и уют, красивых жен и многообещающих детей, .. Бюргер хмыкнет "... мои налоги да на восстановление дома коменданта...?" (кстати, похожая технология использовалась для консервации Домика Петра, что под Амстердамом):




Westerbork. Развилка, перепутье, еще одна малюсенькая точка на карте человеческого безразличия и беспечности...




Возвращаясь из осени в весну, я вновь подошел к тарелке, и, задумавшись, спросил у себя в который раз: "Ну как же так... как же это, вот так безответно и слепо сидеть, и ждать... неужели и я бы так же.. ?".

Эхо отозвалось настойчивым "Не суди, ты просто не знаешь. Благодари Б-га за то, что тебе пока не довелось пройти через это, и узнать, чего ты стОишь на самом деле...."




...тарелки подхватили эхо, и понесли в небо протяжный скрип тоски.........