Фильмы, рекомендуемые мной к просмотру..

Сигналкин писал(а):Вчера мучался весь вечер пытаясь досмотреть до конца... Досмотрел... Нифига не понял... Документальный фильм про рашастан.Не?

Пескари и китобои: о фильме «Левиафан | +

Фильм Андрея Звягинцева «Левиафан» вызвал большой общественный резонанс в России (впрочем, и не только в ней). Оппозиционеры-либералы решили, что наконец-то появился правдивый фильм о современной России. Консерваторы-путинисты, наоборот, сочли фильм клеветой на Россию и русский народ.

В маленьком городе на севере России живет в собственном доме частник-автомеханик Николай Сергеев, его жена Лиля, работающая на местном рыбозаводе, и его сын от первого брака — подросток Рома. Главный злодей – мэр города – с помощью продажного суда добивается, чтобы дом и земельный участок у Сергеева отняли за неадекватно низкую плату. Земельный участок, по замыслам мэра, предназначается под строительство храма. На помощь Сергееву приезжает его друг по армии, крутой московский адвокат Дмитрий. С его приезда и начинается фильм.

У Дмитрия есть серьезный компромат на мэра, полученный от знакомого Дмитрия по коллегии адвокатов, Ивана Александровича, из «Комитета» (имеется в виду КГБ). Дмитрий хочет надавить на мэра и заставить его заплатить Сергееву адекватную компенсацию за дом и участок. Поначалу Дмитрий, пугая мэра своими связями в «Комитете», почти добивается своей цели.

И до этого места было почти интересное кино с интересным сюжетом. Одна из разновидностей американского детектива – крутой чужак, попав в маленький городок, где все схвачено, устанавливает там справедливые порядки. Нереалистично, зато увлекательно.

А дальше начинается белиберда. Дмитрий входит в интимные отношения с женой своего друга, Лилей. Без всякой любви и страсти. Просто им обоим скучно и нечего делать (что, и вправду нечего? По сюжету, им должно быть сейчас немного не до того). Занимаются этим они на загородном пикнике, в 50 метрах от основной массы участников. Север, тундра, леса нет, все видно на десятки километров кругом. Соседский мальчик, не совсем поняв, что происходит (сказалось отсутствие сексуального воспитания!) прибегает к компании с криком: «Дядя Коля, москвич Вашу жену душит!». «Дядя Коля», почему-то сразу ему поверив (нормальная реакция была бы «пацан, не шути так, пока уши не надрал!»), бежит на место происшествия и устраивает мордобой.

Злоключения побитого Дмитрия на этом не кончились. На следующий день ему звонит мэр и приглашает поговорить в укромном месте. Дмитрий едет с мэром на его тачке, хотя с точки зрения безопасности, говорить с мэром можно лишь там, где людно. В укромном месте Дмитрия избивают – не очень, впрочем, больно – мэрские мордовороты. Потерпев поражение на всех фронтах, Дмитрий уезжает из города – и из фильма. Больше о нем не будет сказано ни слова.

Лиля в это время возвращается к мужу. Они мирятся, и она даже предагает ему обзавестись ребенком. Но ее мучает хандра, а кроме хандры, мучает ее и пасынок. Она приходит на берег моря – и то ли топится, то ли ее убивают злые люди.

Николая арестовывают по обвинению в убийстве жены и приговаривают к 15 годам. Рому забирают приятели семьи – дэпээсник Паша с женой (этот Паша, по предложению своей жены, кстати, на Николая и донес – мол, грозил тот убить свою бабу за измену, мы сами слышали). Дом сносится, на земельном участке возводится храм, где местный главный поп – кореш мэра – произносит прочувственную речь о Христе, истине и вредоносности «Пусси райот». Конец.

Бросается в глаза неправдоподие и неестественность характеров и сюжетных поворотов. Характеров нет. Предыстория героев почти не изложена, поэтому их не жалко. Они много пьют, своим пьянством выражая «загадочную русскую душу», но души-то у них и нет.

Взять Дмитрия. По задумке авторов, как можно ее понять в начале фильма, он – правильный мужик, приехавший к своему другу, тоже правильному мужику, чтобы помочь ему в трудной ситуации. Они вместе служили в армии – зря режиссер не включил сцену пения афганских песен под гитару с разговором «А помнишь, Колян, как под Кандагаром…», очень она была бы к месту. Правильный мужик не будет приставать к жене друга – тем более без любви и страсти. И тем более в ситуации, когда у всех троих есть много гораздо более срочных и важных дел.

Или контакты Дмитрия с таинственным Иваном Александровичем из «Комитета», который дал ему компромат на мэра. Были они или не были? Если были, то чего эти контакты не были задействованы, чтобы стереть мэра с лица земли? Или их не было, а Дмитрий просто блефовал? Только слишком уверенно он вел себя в первой части для блефа. И почему мэр, почти доведенный Дмитрием до капитуляции, затем резко изменил подход к ситуации? Мэр смог узнать, что никаких контактов у Дмитрия нет и он – самозванец? Мэр смог за два дня связаться с Иваном Александровичем и договориться с ним? Режиссер мог выбрать любую из версий, но одну из версий выбрать он был обязан.

Дмитрий показан в первой части как правильный мужик и крутой адвокат, умеющий ставить на место зарвавшегося мэра. Во второй части он – чмо. Так не бывает. Правильный мужик и крутой адвокат может стать чмом, иногда бывают и обратные превращения. Но такие превращения должны быть психологически мотивированы. Мотивации нет.

Или Лиля. Почему, в самом деле, она утопилась? Сильно любила Дмитрия? (Какая, кстати, была предыстория их отношений?) Хотела в Москву, а Дмитрий с собой не взял? Просто все достало? Нет ответа. Героиня смотрит задумчивым взглядом, демонстрирует зрителю часть своих гениталий – и молчит. Часть ее гениталий видна, душа – скрыта.

И утонула ли она или ее убили? Следователь говорит арестованному мужу, топившему после смерти жены горе в алкоголе, что на затылке погибшей – травма, нанесенная молотком, который обнаружен в гараже Николая. Следователь блефовал или все-таки Лилю убили этим молотком наймиты мэра, подбросив молоток мужу?

И приятель Коли, дэпээсник Паша – тоже правильный мужик. Только не будет правильный мужик доносить на потерявшего жену приятеля, что тот, напившись, грозил убить эту жену за измену. Доносить тогда, когда следствие даже не установило, убили Лилю или она покончила с собой. Если бы установило, что убили, тогда – уже другая ситуация.

И реакция Коли на крик пацаненка «Дядя Коля, москвич Вашу жену душит!». Не поверит правильный мужик такому вздору, сочтет за дурную шутку. Он даже не заподозрит ничего дурного, если увидит обнимающихся жену и друга – все свои, чего тут подозревать и к чему тут ревновать? А кроме обнимашек, на холодном северном ветру у Дмитрия с Лилей ничего и быть не могло.

А засадив бывшего приятеля своим доносом на 15 лет в тюрьму, не будет негодяй брать на себя заботу о его сыне. Тут одно из двух – правильный мужик или мразь. Переходы из одной категории в другую возможны. Но они нуждаются в психологическом объяснении. Его нет.

Такое ощущение, что задумав показать как можно больше мерзостей русской жизни, режиссер не позаботился продумыванием логичности сюжета и правдивости характеров. Народ он такой, что все схавает.

Есть версия, что у русских – все не как у людей. Не только другая логика и психология, но и другая анатомия. Как в неприличном, но смешном анекдоте, про засланного в СССР американского шпиона. Убедился этот шпион, что у русских – другая анатомия, когда услышал, как на улице зимой один парень кричит другому: «Ванька, одень на… шапку, а не то уши замерзнут». Как заметил в своей интересной рецензии на «Левиафан» священник УАПЦ в Москве Яков Кротов, авторы фильма, похоже, верят в существование загадочной русской анатомии. У всех людей, кто много пьет, носы красные, а у героев фильма, даром, что они квасят весь фильм, – носы остаются белыми.

Проблема – не в русской душе. Проблема в том, что русские режиссеры разучились показывать реальные характеры в реальных обстоятельствах. Только и всего.

С реальными обстоятельствами в фильме тоже плохо. Собирает мэр свою кодлу и говорит: полный атас, на меня компромат привезли, а через год – выборы, я же на этих выборах из-за компромата провалюсь. Это 2014, а не 1994 и не 1999 год! «Война компроматов» осталась в ельцинском прошлом. Мэру, чтобы сохранить власть, нужно поддерживать отношения с вышестоящим начальством. Начальство и так все про него знает, но начальству он нужен. Поэтому на компромат начальству плевать. А есть ли на мэра компромат у каких-то адвокатов или журналистов, мэру-2014 нет дела. Тем более если он мэр не огромного города с пережитками политического плюрализма (вроде Новосибирска, где пару лет назад местные жители избрали мэром не единоросса, а члена КПРФ), а маленького городишки. В таких городишках у местного правителя все схвачено – и на десятилетия вперед.

Но главное разочарование от фильма – от ружья, которое не выстрелило. До того, как увидеть фильм, я сюжета не знал, поэтому ждал, когда же, наконец, главный герой взбунтуется? Ждал до самого момента, когда героя ввезли в тюрьму – минут за десять до конца фильма. Тем более, что в аннотациях говорилось, что фильм снят по истории американского автосварщика Марвина Химейера, который в подобной ситуации взбунтовался и разнес на своем бульдозере все административные здания в городе.

А вот герой «Левиафана» Николай Сергеев не бунтует. Ружье не стреляет. Действие, без которого фильм теряет смысл, не происходит.

Ружье в фильме не метафорическое, а самое настоящее. Оно висит на стене в доме у героя. И из него герой стреляет на пикнике по бутылкам.

«На вилы их всех пора», – говорит герой в начале фильма. «Не просто так говорит», – думает зритель. И ждет, что будет дальше, когда же герой взбунтуется. Напрасно ждет. Не считать же всерьез бунтом пьяную беседу с правильным попом на крыльце магазине.

Герой терпит. И пьет. Загадочная русская душа. Ей, сколько ни плюй в глаза, все божья роса.

Так ведь неправда же! Неправда!

В городке Кировск Мурманской области, где снимался «Левиафан», в марте 2009 года произошла история, подобная истории Николая Сергеева, но с совсем другим финалом.

25 марта 2009 года 62-летний предприниматель, владелец 4 магазинов в Кировске, Иван Александрович Анкушев, пришел на прием к главе городской администрации Илье Кельманзону. Предметом беседы должно было стать расторжение аренды помещений, где располагался принадлежащий Анкушеву магазин. С собой Анкушев принес пистолет «ТТ» со спиленными номерами.

Не говоря дурного слова, Анкушев первым выстрелом застрелил находившегося в это время в кабинете Кельманзона Сергея Максимова. Этот последний официально занимал не самую высокую должность заместителя главы города по ЖКХ, но всеми знающими людьми считался главарем местной мафии и теневым хозяином Кировска. Именно его Анкушев расценивал как главного виновника своих бед.

Застрелив Максимова, Анкушев выпустил более 10 пуль по Кельманзону. В главу города попала только одна пуля, но она оказалась смертельной. После этого Анкушев застрелился сам – это получилось у него лишь с третьей попытки.

Анкушев принес с собой записку. Она опубликована не вся, известен такой отрывок:

«Письмо о противостоянии. Я предприниматель Иван Анкушев занимаюсь бизнесом и владею четырьмя магазинами. Мне не дают возможности делать то, что я считаю нужным. Надежды на честность арбитражного суда нет. Вы меня уничтожили. Не доживу до сбора грибов. Это мое любимое занятие. Иван Анкушев».

К письму прилагались расчеты арендной платы за помещения, нанятые у «Кировского ЖКУ», сделанные самим Анкушевым. Эти расчеты не совпадали с расчетами администрации. Причиной выстрелов стала завышенная арендная плата за принадлежащие Анкушеву помещения. Эта арендная плата, по мнению Анкушева, вела его к разорению.

Анкушев не был ангелом. И не был безупречным положительным героем. Как и Максимов, он начинал предпринимательскую деятельность в «лихие 90-е». Он страдал хроническим алкоголизмом, доведшим его до цирроза печени, из-за чего жить ему оставалось недолго. Не идеальный и бескорыстный народный герой. Просто мелкий капиталист, подчиняемый, разоряемый и вытесняемый крупным капиталом. Но и не «терпила» из «Левиафана».

«…хоронили Анкушева и убитых им чиновников в один день и на одном кладбище. В Кировске его называют «13-й километр». Анкушева положили с левой стороны аллеи, ближе к выходу, Кельманзона и Максимова — с правой, ближе к центру. «Хоронили всем городом, причем разделились на две, даже три части», — вспоминает Брык. С одной стороны – коммерсанты, ценившие любовь Кельманзона к букве закона, и «братки», уважавшие Максимова, с другой — множество обычных людей. «Анкушев был для них своим. Ни от кого не отворачивался, на «Мерседесе» с охраной не ездил. С ним можно было запросто посидеть, выпить, поговорить. Многие считали, что Анкушева просто довели», — говорит кировская жураналистка Маргарита Брык».

Вот такая вполне реальная история. Покруче звягинцевского вымысла. И сделай Звягинцев фильм по ней, мог бы получиться шедевр. С живыми полнокровными образами («не доживу до сбора грибов» в предсмертной записке чего стоит!).

Только этот шедевр был бы призывом к восстанию и бунту. Как оказалась призывом к бунту повесть немецкого писателя начала XIX века фон Клейста «Михаэль Колхаас» – о маленьком человеке, попавшем под колеса больших господ, но неожиданно вздумавшем восстать. Очень революционная получилась по объективному смыслу повесть, хотя фон Клейст был монархистом и консерватором. Но духу написать шедевр у него хватило.

У Звягинцева – нет. Смысл фильма – против власти не попрешь, власть – это сила, ууу! Левиафан. С богатым не судись, с сильным не дерись. Переломишь спину, сыночку, если не будешь гнуться, как былиночка.

Только что ж в этом нового? На такой морали премудрых пескарей все классовое общество основано. С древнейших времен до наших дней.

Только кроме пескарей, встречались иной раз в истории и китобои. Те, кто шел с гарпуном на Левиафана. И иной раз доставалось от них Левиафану очень круто. Были такие китобои и в России.

Многие всерьез сейчас верят, что у русских, мол, рабская психология – их сколько ни пори, а они будут ручку целовать да приговаривать: «Вы наши отцы – мы ваши дети». Только неправда это. Так и поручики голицыны с корнетами оболенскими верили – пока в 1917 году пришлось им сильно разувериться в вековечно рабской природе русского народа.

Много чего в истории России было. Было крепостное право, просуществовавшее до 1861 года – нашим дедам, когда они были маленькими, могли еще их деды о нем рассказывать. Было царское самодержавие. Были нагайка и кнут. Был Сталин.

А были – восстания Болотникова, Разина, Булавина и Пугачева. Когда за землю и волю вставали сражаться сотни тысяч русских крестьян – и сражались за землю и волю вместе с татарскими, башкирскими, мордовскими, а кстати, и украинскими крестьянами. Давили их царевы слуги – да и что с рогатиной против мушкета сделаешь, рубили мятежные головы, топили, вешали, запарывали, клеймили железом, заковывали в кандалы. А пройдет несколько десятилетий – и опять восставало русское крестьянство за землю и волю. Да и не только крестьянство. В «бунташном» XVII веке сплошь и рядом и города восставали – Псков, Астрахань, Новгород. Скидывали бояр и воевод, самоуправление вводили, решали дела вольным казачьим кругом. Их давили, а они опять восставали. Да и Москва не раз восставала в XVII веке – хоть в середине его, при Алексее Михайловиче, хоть ближе к концу, когда в 1682 году стрелецким полкам на некоторое время почти удалось взять власть в Москве.

Шли десятилетия, век приходил на смену веку, прошел XVIII век, пришел XIX. И пошло-поехало. Сперва декабристы. Восстание в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825 года. Против самодержавия и крепостного права.

А потом – все сильнее и сильнее. Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Ткачев, Бакунин, Михайловский, Кропоткин, Плеханов. Любого хоть сейчас под статью подводи – за призывы к «насильственному ниспровержению существующего строя» да за «оскорбление чувств верующих». Да так крамольные мысли свои излагали, что и сейчас их можно читать с куда большей пользой и удовольствием, чем современных исследователей «дискурсов» и «парадигм».

А литература русская! Кто в ней талантливо защищал самодержавие и крепостное право? Сколь бы ни был по своим политическим взглядам реакционен писатель, а если напишет что-то талантливое, так и выходило, что царская Россия – мерзость запустения, и что единственный способ с этой мерзостью покончить – так к топору призывать Русь. Не зря же реакционер и консерватор Розанов, уже после того, как кончилась царская Россия, писал, что не будь русской литературы – не было бы и русской революции. Впрочем, сам Розанов, хоть и был монархистом и консерватором, о церкви и христианстве такого понаписал, что даже антиклерикализм «Левиафана» (единственное, что есть в фильме ценного) бледным покажется.

А потом начался XX век. Пришел 1905 год. 9 января, забастовка в Иваново и первые Советы, всеобщая октябрьская стачка по всей России, декабрьское вооруженное восстание в Москве, восстания и попытки восстаний в армии и на флоте, большевистские забастовки и эсеровский террор, Ленин, Троцкий, Мартов, Чернов, Спиридонова.

Задушил царизм революцию 1905 года расстрелами и виселицами. А потом пришел – велик и ужасен – год 1917. Тот год, повторения которого до сих пор сильные мира сего боятся. Когда народ восстал и прогнал господ. Землю – крестьянам, заводы – рабочим, мир – народам, долой тайную дипломатию, власть – народному самоуправлению (Советами тогда это дело называлось). Лозунги и требования, которые до сих пор нигде в мире не реализованы. Но без реализации которых человечество достаточно быстро загнется.

Не получилось тогда с первой попытки. Свергли старых господ, но их сменили новые господа. Только первый блин всегда бывает комом. У англичан и французов, после того, как скинули они, в XVII и XVIII веках, своих королей да поотрубали им головы, революция тоже затем откатывалась назад и ее сменяла реставрация. Короли – на престолах, самодержавие – в стране, попы в силе, наука и разум – в загоне, народ – в черном теле.

Только затем режим реставрации свергался новой революцией. Новые звучали голоса, молодые и смелые, новые голоса пели старые революционные песни. Новые люди доводили до конца то, что не удалось сделать их предшественникам.

Ни один режим реставрации не избежал еще такой судьбы. Не избегут и нынешние.

Это для древнего человека Левиафан (он же – кит) – страшное и непобедимое чудовище, с которым невозможно бороться. А для наших современников кит – просто кит. Обычное животное. Ловится гарпуном, разделывается и утилизируется в народном хозяйстве.

Вложения